Прочла по наводке Майлис Мэрилин Мюррей "Узник иной войны", плюс еще эта ситуация с кармической сестрой, уже неделю живу в состоянии человека со снятой кожей. Чувствительность просто зашкаливающая. Много эмоций, много слёз, но при этом много радости, счастья, злости, блаженства, сосредоточенности, расслабленности, et cetera, et cetera и все это на одну маленькую меня, совершенно непривычно и невозможно прекрасно.
В субботу меня накрыло нечеловеческой болью и горем. Я никак не могла понять, в чем дело, все хорошо - я у любимого мужчины, мы ждем наших друзей, у нас запланированы настольные игры, я вкусно позавтракала, погода восхитительная, у меня впереди только хорошее, а я посадила Икара на диван, свернулась у него на коленях калачиком и рыдаю так, словно весь мир рухнул. Уже на сеансе разобралась с причиной, но в тот день для меня это так и осталось загадкой. Но я прорыдалась за минут 10, а потом с абсолютно детской непосредственностью сказала: а сейчас мне нужны кофе, сигарета и немножко обнимашек. После чего не вспоминала о случившемся до сеанса.
Девочка вернулась таки в свою юдоль скорби, мы с ней немножко разругались вхлам, я со всей искренностью прорыдалась, выматерилась, смирилась и сказала, что войны с ней лично не хочу, мнение не изменю, слова больше не скажу в отношении ее с позволения сказать "мужчины" и их "прекрасных отношений", и... отпустила. Привычный детский порыв кинуться в ноги, сбрить брови, посыпать голову пеплом, ну и это все, подавила очень быстро и легко, и дальше не особо заморачивалась по поводу случившегося.
В воскресенье вернулась от Икара, вся благостная и в счастливой неге, решила, что хочу панкейков, села дожидаться, пока бабушка закончит свои дела на кухне, вдруг слышу - орет. Влетаю в кухню, все в воде, сифон под раковиной вылетел, бабушка на грани очередного приступа, осыпает меня бесконечными претензиями и обвинениями. Выгнала бабушку, убрала воду, попыталась прикрутить сифон, пришла к выводу, что там уже проблема в прошедшем времени, что-то явно нужно было менять, в 9 вечера в воскресенье не очень вариант. Выдала бабушке инструкции: в раковине воду не включать, ждать вечера понедельника, прекратить вытаскивать убитые и грязные полотенца из помойного ведра; поняла, что панкейки откладываются, потому что это ж потом все мыть, голодная и расстроенная ушла плакать Икару в личку, порыдала на тему "я только хотела панкейков, сколько можно!" и на тему "в этом доме все разваливается, а я девочка, я не хочу прикручивать сифоны, ручки, чинить роутеры, мониторы, стулья, кровати, что угодно", также быстро успокоилась и попросила помощи. В понедельник днем я попытала разнорабочего в школе по поводу сифонов, выяснила, в чем вероятнее всего проблема, вечером мы купили сменную прокладку, выломали дверцу шкафа, Икар выломал гофру, прикрутил обратно, поменял прокладку, все закрутили, включили воду, убрали воду из шкафа, перематерились, вызвали сантехника. Я смотрела на Икара и хоть и ловила себя на привычной же мысли очень бабушкиным голосом "а вот В. все чинил прекрасно!", но не чувствовала никакого раздражения. Только огромную любовь и нежность. Эдакое "ну рукожоп, но это МОЙ рукожоп, у нас пара рукожопов". А потом приехал сантехник и оказалось, что и не рукожоп Икар вовсе, это мы просто не доприкрутили нижнюю часть резервуара сифона, а вот дверцу он и выломал чудесно, и прикрутил обратно отлично, так что совсем-совсем не рукожоп.
И это только самые яркие события последних только дней. Было много всего, и есть до сих пор. В прошлом ноябре я при меньшем стрессе словила нехилый нервный срыв, а сейчас я чувствую в себе какую-то неизвестную ранее мощь. В прошлый вторник мы с Майлис смогли таки обнаружить во мне живого взрослого, не картонное изображение, которое было всегда, мы нашли главный страх, который его сдерживал и скрывал. И вот эта незримая фигура держит меня на плаву. Я одновременно позволяю своему внутреннему ребенку рыдать от горя, крушить все от ярости, бегать по полю за собакой, каждой клеточкой тела впитывая в себя солнечное тепло, чтобы законсервировать его в себе на долгую зиму. И при этом наблюдаю за этим всем. Не я в эмоциях, а они во мне. Это что-то непередаваемо крутое. Еще долго придется учиться и укреплять себя-взрослую, но, черт, это уже даже сейчас совершенно потрясающе. Люди, взрослые, вы реально так всегда живете? Это вот оно всегда так классно, что даже когда плохо, ты понимаешь, что это не конец света?

Ну и сейчас пытаюсь как-то ужиться с новым открытием в себе. От моей чувствительности к теме абьюза перешли к тому, что отец оставил меня. Что я не получила самых главных функций:
- защита от врагов и от матери
- формирование самооценки через восхищение
- социальные навыки
В первую очередь первые два пункта. При этом отчим не мог этого дать. Потому что мужик, который не родной девочке, но восхищается ею как его маленькой принцессой - это очень сомнительный мужик, прямо скажем. А по первому - он не мог защитить меня от матери и бабушки, потому что я ему никто, он не мог сказать "вы тут охуели все что ли?" и спасти меня от этого всего, потому что сам летел бы впереди своего собственного визга, потому что онажемать и онажебабушка, и куда ты лезешь. И из этой недостачи выросло то, что покорно сдалось на растерзание сперва Бывшей Большой Любви, потом В.
А потом как-то незаметно я пришла к выводу, что я живу под программой самоуничтожения. У ребенка нет ничего, кроме его тела, он ничем не управляет, кроме как этим телом, поэтому назло маме отморожу уши. А я назло маме и бабушке, которые мечтали о том, что у меня будет хорошее образование, работа и семья (ну просто потому что "ашолюдискажут", мое счастье тут никого особо не интересовало), к 27 годам не добилась ничего из этого. Я ничего не могу сделать вам, но я уничтожу вашу мечту об идеальной дочери-внучке, потому что это единственное, что мне доступно. Я буду ничтожеством, каким я была все детство благодаря вам. Я уничтожу себя, а вы будете с этим жить.
Я не представляю, как мы будем с этим работать. Я не представляю, как это можно пережить. Даже само осознание этого. И при этом не понимаю, откуда у меня силы жить с этим и делиться этим.