— Зима! Зима-а! — закричало лето еще издали. — Как хорошо, что ты исправилась!
— Ты чего это, лето? — зима на всякий случай насторожилась.
— Мы на тебя больше не сердимся! Честное слово!
— Не сердитесь? За что? — зима пристально посмотрела на лето и зачем-то принюхалась.
— Ладно, зима, я не настаиваю, — у лета явно было прекрасное настроение, — не будем вспоминать былое, да?
И оно уже повернулось, но зима придержала его за плечо:
— Э, нет, погоди-ка. Выкладывай, что вы тут опять напридумывали и чем я вам не угодила?
Лето растерялось.
— Ну как же? Эти твои морозы... На улицу выйти нельзя, машины не заводятся, весна вон уши себе отморозила. Мы с тобой за это всю неделю не разговаривали! Но ты наконец-то испра...
— Всю неделю со мной не разговаривали? — перебила зима и вдруг развеселилась. — Вот оно что. А я-то понять не могла, чего мне так спокойно живется... Нет, лето, ты не обижайся, но бойкот — это и правда не способ на меня влиять.
Лето насупилось.
— Но... но ты же отменила морозы! Уже на десять градусов потеплело!
— Да. Потеплело, — спокойно ответила зима.
— И не из-за нас? Ни капельки не из-за нас?
— Неа. Не из-за вас.
Лето обиженно посопело.
— А почему тогда?
— Дык потому что это... замерзла я, — доверительно сообщила зима и поспешила удалиться.